Денис Злобин
Наркомания и алкоголизм, как болезнь. Свобода и ответственность
На сегодня существует масса мифов о зависимостях, вообще, и о химической зависимости – наркомании, алкоголизме и других – в частности. Отношение к зависимым на постсоветском пространстве остается на том же уровне, что и 40 лет назад. Это – отторжение и осуждение, основанное на мнении о личном выборе зависимого своей зависимости.
Болезнь химическая зависимость уже давно во всем мире признана хроническим прогрессирующим смертельным заболеванием. Кроме того, на сегодня, научное сообщество признает это заболевание генетически наследуемым, на психологическом и биологическом уровнях.
Болезнь химическая зависимость уже давно во всем мире признана хроническим прогрессирующим смертельным заболеванием. Кроме того, на сегодня, научное сообщество признает это заболевание генетически наследуемым, на психологическом и биологическом уровнях.
И это дает понимание, почему зависимый бессилен перед зависимостью и ее нарастающими негативными особенностями, в том числе - отрицанием, ложью, закрытостью и т.п.. Таким образом, от специалистов, занимающихся любой помощью зависимым, требуется учитывать довольно низкий уровень способности зависимого осуществлять свободный выбор, быть честным, открытым, даже с самим собой. И, что с каждым годом жизни зависимого этот уровень все ниже. Да, зависимость вовсе не является, априори сопряжена с недееспособностью, и за многие свои поступки, поведение и выборы, зависимый несет и должен нести ответственность. Но за саму болезнь, за ее приобретение, он ответственности не несет, как и за то, каким образом она влияет на его психическую деятельность, как прогрессирует. Он просто не осознает многого, что делает с ним поврежденная психика.
Такое понимание, называемое «нозологический подход», позволяет трезво относиться к зависимому человеку и эффективно строить работу с ним. Некоторые поведенческие аспекты жизни зависимого, многие его психологические особенности, социальные проблемы, само употребление веществ изменяющих сознание, а также «греховное поведение» – лишь симптомы его заболевания, а не первопричины и не суть. Попытки влиять на симптомы, изменять и подавлять их, как и в других заболеваниях, не является главной целью терапии, а порой и приносят лишь вред, если предпринимаются автономно и рассматриваются, как достаточные меры. Скажем, снятие головной боли, может скрыть развитие раковой опухоли в мозгу. В любом случае – лишь подавление симптомов никогда не аннулирует синдром, это очевидно.
При этом, с одной стороны среди почти всех, кто хоть как-то участвует в решении проблем наркотизации и алкоголизации, привычно уже звучит тезис о том, что зависимость – болезнь, и зависимый человек болен, но с другой, в устах многих, этот тезис не несет в себе адекватной смысловой нагрузки. И это влечет за собой серьезные недостатки в попытках помогать таким больным. Так, например, многие все еще пытаются просто перевоспитать зависимого, научить его по-другому себя вести, приучить его к хобби или спорту, запугать зависимого рассказами о вреде наркотиков и алкоголя или тем, каким «нехорошим людям» идут деньги, потраченные на их покупку. Чаще всего все эти меры воздействия, естественно направлены на главный очевидный симптом – употребление алкоголя или наркотиков. Все это, противоречит самой концепции болезни зависимости, перед которой бессилен сам больной. Попытки заставить зависимого прекратить употреблять вещества изменяющие сознание (закодироваться, дать клятву/зарок) – это то же самое, что заставить больного туберкулезом дать обещание не кашлять. Отличие только в том, что, учитывая психические особенности зависимости, такой человек может и сам реально верить и искренне обещать убрать этот симптом. Но он бессилен в этом, точно так же, как и больной туберкулезом перед кашлем. Да, встречаются случаи долгого воздержания после клятв или кодирования; но, во-первых это – капля в море, по сравнению с большинством, во-вторых, на какое то время и больной туберкулёзом может не кашлять, а в-третьих, сам человек от этого не меняется, и при кажущихся внешних улучшениях (нравящихся родным и близким), чаще всего демонстрирует довольно низкий уровень здравомыслия, самоактуализации и счастья. Что, в конце концов, приводит родных к горечи, разочарованию и известной фразе: «Лучше бы ты пил»,- а больного – к срыву.
Такое понимание, называемое «нозологический подход», позволяет трезво относиться к зависимому человеку и эффективно строить работу с ним. Некоторые поведенческие аспекты жизни зависимого, многие его психологические особенности, социальные проблемы, само употребление веществ изменяющих сознание, а также «греховное поведение» – лишь симптомы его заболевания, а не первопричины и не суть. Попытки влиять на симптомы, изменять и подавлять их, как и в других заболеваниях, не является главной целью терапии, а порой и приносят лишь вред, если предпринимаются автономно и рассматриваются, как достаточные меры. Скажем, снятие головной боли, может скрыть развитие раковой опухоли в мозгу. В любом случае – лишь подавление симптомов никогда не аннулирует синдром, это очевидно.
При этом, с одной стороны среди почти всех, кто хоть как-то участвует в решении проблем наркотизации и алкоголизации, привычно уже звучит тезис о том, что зависимость – болезнь, и зависимый человек болен, но с другой, в устах многих, этот тезис не несет в себе адекватной смысловой нагрузки. И это влечет за собой серьезные недостатки в попытках помогать таким больным. Так, например, многие все еще пытаются просто перевоспитать зависимого, научить его по-другому себя вести, приучить его к хобби или спорту, запугать зависимого рассказами о вреде наркотиков и алкоголя или тем, каким «нехорошим людям» идут деньги, потраченные на их покупку. Чаще всего все эти меры воздействия, естественно направлены на главный очевидный симптом – употребление алкоголя или наркотиков. Все это, противоречит самой концепции болезни зависимости, перед которой бессилен сам больной. Попытки заставить зависимого прекратить употреблять вещества изменяющие сознание (закодироваться, дать клятву/зарок) – это то же самое, что заставить больного туберкулезом дать обещание не кашлять. Отличие только в том, что, учитывая психические особенности зависимости, такой человек может и сам реально верить и искренне обещать убрать этот симптом. Но он бессилен в этом, точно так же, как и больной туберкулезом перед кашлем. Да, встречаются случаи долгого воздержания после клятв или кодирования; но, во-первых это – капля в море, по сравнению с большинством, во-вторых, на какое то время и больной туберкулёзом может не кашлять, а в-третьих, сам человек от этого не меняется, и при кажущихся внешних улучшениях (нравящихся родным и близким), чаще всего демонстрирует довольно низкий уровень здравомыслия, самоактуализации и счастья. Что, в конце концов, приводит родных к горечи, разочарованию и известной фразе: «Лучше бы ты пил»,- а больного – к срыву.
К сожалению, многие православные деятели этой сферы, также искренне настаивают на том, чтобы воцерковлять зависимых людей, ставя это первой и главной целью помощи им. Тем самым, по сути, они пытаются заменить одну зависимость (химическую) другой (поведенческой), что профанирует, и само воцерковление, и суть помогающей деятельности. Было бы неразумным, если бы среди методик помощи при диабете или шизофрении, например, автономным или первостепенным видом помощи провозглашалось бы воцерковление больного.
Во-первых, таким образом, некоторые излишне ретивые работники этой сферы, «ставят телегу впереди лошади», пытаясь воцерковить человека, болезнь которого, среди своих психологических особенностей, имеет такие, как лживость, закрытость масками и ролями и склонность к мимикрии. Это противоречит, и тезису о зависимости, как болезни, и самой идее воцерковления, как процессу добровольному, осознанному, требующему свободного волеизъявления. А во-вторых, таким образом, поврежденным зависимостью людям, которые еще не готовы принять образ жизни христианина, выставляются барьеры в получении профессиональной помощи, а значит барьеры на пути к трезвению. Для настоящего специалиста «помогающей профессии» такое этически неприемлемо!
Поэтому в документе «Об участии РПЦ в реабилитации наркозависимых» помощь зависимым, в общих чертах, формулируется так: «Для попавшего в наркотический плен человека, отозвавшегося на призыв Спасителя, преодоление зависимости становится необходимым шагом на пути спасения.
Таким образом, реабилитация в понимании Церкви есть обращение (возвращение) на путь спасения, ведущий к вечной жизни, людей, попавших в зависимость от психоактивных веществ. Реабилитация начинается с преодоления зависимости и восстановления социальных навыков при органичном включении реабилитационного процесса в жизнь церковной общины».
Во-первых, таким образом, некоторые излишне ретивые работники этой сферы, «ставят телегу впереди лошади», пытаясь воцерковить человека, болезнь которого, среди своих психологических особенностей, имеет такие, как лживость, закрытость масками и ролями и склонность к мимикрии. Это противоречит, и тезису о зависимости, как болезни, и самой идее воцерковления, как процессу добровольному, осознанному, требующему свободного волеизъявления. А во-вторых, таким образом, поврежденным зависимостью людям, которые еще не готовы принять образ жизни христианина, выставляются барьеры в получении профессиональной помощи, а значит барьеры на пути к трезвению. Для настоящего специалиста «помогающей профессии» такое этически неприемлемо!
Поэтому в документе «Об участии РПЦ в реабилитации наркозависимых» помощь зависимым, в общих чертах, формулируется так: «Для попавшего в наркотический плен человека, отозвавшегося на призыв Спасителя, преодоление зависимости становится необходимым шагом на пути спасения.
Таким образом, реабилитация в понимании Церкви есть обращение (возвращение) на путь спасения, ведущий к вечной жизни, людей, попавших в зависимость от психоактивных веществ. Реабилитация начинается с преодоления зависимости и восстановления социальных навыков при органичном включении реабилитационного процесса в жизнь церковной общины».
Чтобы предоставить возможность для этого «необходимого шага» - «преодоления зависимости и восстановления социальных навыков», необходимо сделать реабилитацию доступной для любого зависимого, просящего о помощи. А чтобы помочь больному сделать этот «шаг», нужен научный взгляд на болезнь и профессиональный подход к процессу терапии.
При этом, даже если специалист параллельно и несет миссионерское служение, довольно самонадеянно ожидать, что абсолютно все, или даже многие из тех, кто пройдет реабилитацию, по-настоящему воцерковятся. Ведь реабилитация – это лишь начало выздоровления от зависимости, и реальная свобода и ответственность, а также ощутимый рост здравомыслия, честности и осознанности, начинаются лишь после выхода из реабилитационного процесса, причем далеко не одинаково у всех. Но разве это повод отказать в помощи страдающей личности?
При церквях существуют и действуют различные медицинские и социальные учреждения, но было бы странно ожидать от медицинского центра и врачей, либо соцработников, работающих при храме, отчетов не о том, скольким людям они помогли в лечении болезней или социальной адаптации, а о том, сколько людей воцерковились через их работу.
Если навязывать воцерковление, то, учитывая особенности болезни зависимости, велика вероятность того, что зависимый просто сыграет роль верующего, в условиях жесткой действительности, а впоследствии результат будет обратный усилиям специалистов программы.
Зависимый приходит с просьбой о помощи, и если мы условием помощи в кризисной ситуации ставим принятие определенных религиозных взглядов, то поступаем, как многие деструктивные религиозные культы – секты, и совершаем, своего рода духовное насилие. А с другой стороны, зависимому привычно носить маски и играть роли, и его религиозность, в условиях жестких требований может стать лишь частью (еще одной личиной) этой болезни. Этого следует избегать.
При этом, даже если специалист параллельно и несет миссионерское служение, довольно самонадеянно ожидать, что абсолютно все, или даже многие из тех, кто пройдет реабилитацию, по-настоящему воцерковятся. Ведь реабилитация – это лишь начало выздоровления от зависимости, и реальная свобода и ответственность, а также ощутимый рост здравомыслия, честности и осознанности, начинаются лишь после выхода из реабилитационного процесса, причем далеко не одинаково у всех. Но разве это повод отказать в помощи страдающей личности?
При церквях существуют и действуют различные медицинские и социальные учреждения, но было бы странно ожидать от медицинского центра и врачей, либо соцработников, работающих при храме, отчетов не о том, скольким людям они помогли в лечении болезней или социальной адаптации, а о том, сколько людей воцерковились через их работу.
Если навязывать воцерковление, то, учитывая особенности болезни зависимости, велика вероятность того, что зависимый просто сыграет роль верующего, в условиях жесткой действительности, а впоследствии результат будет обратный усилиям специалистов программы.
Зависимый приходит с просьбой о помощи, и если мы условием помощи в кризисной ситуации ставим принятие определенных религиозных взглядов, то поступаем, как многие деструктивные религиозные культы – секты, и совершаем, своего рода духовное насилие. А с другой стороны, зависимому привычно носить маски и играть роли, и его религиозность, в условиях жестких требований может стать лишь частью (еще одной личиной) этой болезни. Этого следует избегать.
Еще одна проблема при подходе - «сначала воцерковление – потом выздоровление» - в том, что участники (специалисты) такой деятельности, очевидно, проявляют мало попечения о своем профессионализме, считая, что личная церковная жизнь, понимание православного вероучения и способность много об этом говорить – достаточны для работы с зависимым. Такая ошибка приводит к печальным последствиям – неквалифицированной помощи в смертельной болезни, выгоранию самих специалистов и опять же – обратному результату, когда по окончании работы с таким «проповедующим» специалистом, человек наоборот не желает прийти в лоно Церкви. Любой человек, а особенно – зависимый, как сугубо своевольный человек, будет волей-неволей «выскальзывать» из-под оказываемого давления. И как только появится возможность, он уйдет от всего навязанного, о чем он не просил. Напомню, что человек обращается за помощью в проблеме зависимости; если бы ему нужна была помощь в воцерковлении, он пришел бы к другим специалистам.
Навязчивое стремление заставить человека верить так, как верю я сам, является проявлением синдрома созависимости специалиста, а не характеристикой профессионализма. Это ведет к манипуляциям, психологическому и духовному насилию.
Я бы предпочел пойти к врачу, зная о его высоком уровне профессионализма, чем опираясь на его религиозные взгляды.
Навязчивое стремление заставить человека верить так, как верю я сам, является проявлением синдрома созависимости специалиста, а не характеристикой профессионализма. Это ведет к манипуляциям, психологическому и духовному насилию.
Я бы предпочел пойти к врачу, зная о его высоком уровне профессионализма, чем опираясь на его религиозные взгляды.
Однако, нозологический подход, также не должен ввести нас в заблуждение, что химическая зависимость – медицинская проблема и что решение ее лежит в сфере наркологии, фармакологии или психиатрии. Медицина за многие десятилетия работы с наркоманами и алкоголиками не смогла далеко продвинуться, а скорее, надо честно признать, оказалась бессильна перед этой болезнью. Именно в медицинском смысле химическая зависимость неизлечима. Биохимию мозга, которая несет генетически наследуемые особенности и отклонения, исправить пока не возможно, и многие повреждения, нанесенные токсичными веществами тоже не восстановить.
На сегодня наркология, по большому счету, является системой снятия болезненных симптомов зависимости. Причем снятие этих симптомов, очевидно, чаще всего является вредной деятельностью, так как помогает зависимому не нести ответственности за свой образ жизни, обеспечивая избегание болезненных ощущений «абстинентного синдрома» после употребления алкоголя и наркотиков. Это – лишь еще одно средство для зависимого не сталкиваться с правдой жизни, не нести ответственности за свое разрушительное поведение. Подавляющему большинству зависимых (особенно наркоманов) дезинтоксикация, с точки зрения угрозы здоровью, не нужна вовсе. А дальнейшая фармакологическая «помощь», оказываемая врачами химически зависимым, является своего рода «заместительной терапией». И она также неэффективна и утопична, как любые попытки смены веществ, изменяющих сознание, на другие.
Врачи в этой сфере конечно нужны, но лишь для оказания врачебной помощи в случаях опасности для жизни и здоровья, а так же решения других медицинских проблем – сопутствующих заболеваний или психиатрических болезней, если они есть, а также в случаях передозировок, делириев или других острых состояний. Но лечение зависимостей врачами - это миф!
Химически зависимым нужна психосоциальная реабилитация, в том числе, помощь в психологических изменениях и получении знаний о своей болезни и ресурсах для поддерживающей терапии.
На сегодня наркология, по большому счету, является системой снятия болезненных симптомов зависимости. Причем снятие этих симптомов, очевидно, чаще всего является вредной деятельностью, так как помогает зависимому не нести ответственности за свой образ жизни, обеспечивая избегание болезненных ощущений «абстинентного синдрома» после употребления алкоголя и наркотиков. Это – лишь еще одно средство для зависимого не сталкиваться с правдой жизни, не нести ответственности за свое разрушительное поведение. Подавляющему большинству зависимых (особенно наркоманов) дезинтоксикация, с точки зрения угрозы здоровью, не нужна вовсе. А дальнейшая фармакологическая «помощь», оказываемая врачами химически зависимым, является своего рода «заместительной терапией». И она также неэффективна и утопична, как любые попытки смены веществ, изменяющих сознание, на другие.
Врачи в этой сфере конечно нужны, но лишь для оказания врачебной помощи в случаях опасности для жизни и здоровья, а так же решения других медицинских проблем – сопутствующих заболеваний или психиатрических болезней, если они есть, а также в случаях передозировок, делириев или других острых состояний. Но лечение зависимостей врачами - это миф!
Химически зависимым нужна психосоциальная реабилитация, в том числе, помощь в психологических изменениях и получении знаний о своей болезни и ресурсах для поддерживающей терапии.
P.S. Не хватит места, в одном докладе, осветить все заблуждения, ведущие к ошибкам в работе с зависимыми людьми. Однако еще на одно заблуждение я хотел бы обратить внимание. Совершенно неоправданным и не обоснованным с научной точки зрения, является разделение алкоголизма и наркомании и подходов к работе с алкоголиками и наркоманами. Несмотря на различие воздействия разных наркотиков на организм и жизнь человека, все же, во-первых, и то и другое относится к синдрому «химическая зависимость», а во-вторых, этанол – действующее вещество алкоголя - является одним из наркотических веществ. Кстати, героин, по воздействию на человека, гораздо ближе к алкоголю, чем к кокаину или амфетамину, которые стимулируют центральную нервную систему, в отличие от первых двух, подавляющих ЦНС.
Кто желает быть по-настоящему полезным для зависимых и их семей, я надеюсь, задумается над озвученными вопросами и без труда изучит их и многие другие важные аспекты науки о зависимостях - «аддиктологии»
Использованная литература:
Сергей Кулаков «Руководство по реабилитации аддиктов». Издание 2-е, дополненное. 2018 год, С. 106, 199
Эва Войдылло–Осятыньска «Мой выбор – свобода», «Stefan Batory Foundation», Польша, 2005 г, С. 9
Москаленко В. Д., Полтавец В. И. Генетические основы алкогользависимого поведения человека. //Успехи современной генетики. . М. : Наука, 1991., С. 192
Филипп Дж. Флорес «Групповая психотерапия зависимостей», Институт общегуманитарных исследований, 2014 г.
Документ принят на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви от 26 декабря 2012 года (журнал No 128)
Архимандрит Мелетий (Уэббер), «Шаги преображения», Москва, 2018 год, С. 112
Е. Н. Проценко, «Надежда в беде. Наркотики и наркоманы»: М., 2019, Изд. «Триада»,
Д. У. Гудвин, «Алкоголизм. Исследование наркотика номер один», 2002 год, Изд. «Олимп»,
«Методология cоциальной реабилитации наркозависимыхв церковной общине»: М, 2012 г., Изд. «Лепта»
Е. А. Савина «Духовной жаждою томим»: М, 2014 г. Изд. «Лепта»
Кто желает быть по-настоящему полезным для зависимых и их семей, я надеюсь, задумается над озвученными вопросами и без труда изучит их и многие другие важные аспекты науки о зависимостях - «аддиктологии»
Использованная литература:
Сергей Кулаков «Руководство по реабилитации аддиктов». Издание 2-е, дополненное. 2018 год, С. 106, 199
Эва Войдылло–Осятыньска «Мой выбор – свобода», «Stefan Batory Foundation», Польша, 2005 г, С. 9
Москаленко В. Д., Полтавец В. И. Генетические основы алкогользависимого поведения человека. //Успехи современной генетики. . М. : Наука, 1991., С. 192
Филипп Дж. Флорес «Групповая психотерапия зависимостей», Институт общегуманитарных исследований, 2014 г.
Документ принят на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви от 26 декабря 2012 года (журнал No 128)
Архимандрит Мелетий (Уэббер), «Шаги преображения», Москва, 2018 год, С. 112
Е. Н. Проценко, «Надежда в беде. Наркотики и наркоманы»: М., 2019, Изд. «Триада»,
Д. У. Гудвин, «Алкоголизм. Исследование наркотика номер один», 2002 год, Изд. «Олимп»,
«Методология cоциальной реабилитации наркозависимыхв церковной общине»: М, 2012 г., Изд. «Лепта»
Е. А. Савина «Духовной жаждою томим»: М, 2014 г. Изд. «Лепта»
Делитесь в соц. сетях
Что делать, если душевная боль становится невыносимой?
Обращение за помощью – первый шаг на пути к изменениям.
Работа с психологом - один из способов получить помощь и поддержку, необходимую для страдающего человека. Опыт многих людей показывает, что нет ситуации столь безнадежной, чтобы ее нельзя было бы улучшить.
Работа с психологом - один из способов получить помощь и поддержку, необходимую для страдающего человека. Опыт многих людей показывает, что нет ситуации столь безнадежной, чтобы ее нельзя было бы улучшить.
Читайте также: